Неточные совпадения
Но
отец не заставил повторить и
перешел к уроку из Ветхого Завета.
— Пусть трава порастет на пороге моего дома, если я путаю! Пусть всякий наплюет на могилу
отца, матери, свекора, и
отца отца моего, и
отца матери моей, если я путаю. Если пан хочет, я даже скажу, и отчего он
перешел к ним.
Зимними вечерами приятно было шагать по хрупкому снегу, представляя, как дома, за чайным столом,
отец и мать будут удивлены новыми мыслями сына. Уже фонарщик с лестницей на плече легко бегал от фонаря
к фонарю, развешивая в синем воздухе желтые огни, приятно позванивали в зимней тишине ламповые стекла. Бежали лошади извозчиков, потряхивая шершавыми головами. На скрещении улиц стоял каменный полицейский, провожая седыми глазами маленького, но важного гимназиста, который не торопясь
переходил с угла на угол.
Теорий у него на этот предмет не было никаких. Ему никогда не приходило в голову подвергать анализу свои чувства и отношения
к Илье Ильичу; он не сам выдумал их; они
перешли от
отца, деда, братьев, дворни, среди которой он родился и воспитался, и обратились в плоть и кровь.
Когда
отец умер, он
перешел в нью-йоркскую контору лондонской фирмы Ходчсона, Лотера и
К°, зная, что она имеет дела с Петербургом, и когда успел хорошо зарекомендовать себя, то и выразил желание получить место в России, объяснивши, что он Россию знает как свою родину.
— Нет, как же, я знаю очень много. Вы были служанкою, — в последнее время у актрисы N.; когда она вышла замуж, вы отошли от нее; чтоб уйти от
отца ее мужа, поступили в магазин N., из которого
перешли к нам; я знаю это со всеми подробностями.
Карл Иванович Зонненберг оканчивал тогда немецкую часть воспитания каких-то двух повес, от них он
перешел к одному симбирскому помещику, от него —
к дальнему родственнику моего
отца.
Мой
отец по воспитанию, по гвардейской службе, по жизни и связям принадлежал
к этому же кругу; но ему ни его нрав, ни его здоровье не позволяли вести до семидесяти лет ветреную жизнь, и он
перешел в противуположную крайность. Он хотел себе устроить жизнь одинокую, в ней его ждала смертельная скука, тем более что он только для себя хотел ее устроить. Твердая воля превращалась в упрямые капризы, незанятые силы портили нрав, делая его тяжелым.
Матушка, однако ж, задумывается на минуту. Брань брата, действительно, не очень ее трогает, но угроз его она боится. Увы! несмотря на теперешнюю победу, ее ни на минуту не покидает мысль, что, как бы она ни старалась и какое бы расположение ни выказывал ей
отец, все усилия ее окажутся тщетными, все победы мнимыми, и стариково сокровище неминуемо
перейдет к непочтительному, но дорогому сыну.
Там уже стоит старик
отец и ждет сестриц. Матушка на крыльцо не выходит и встречает сестриц в раскрытых дверях лакейской. Этот обряд встречи установился с тех пор, как власть в доме от тетенек
перешла безраздельно
к матушке.
Созвавши дворовых, он потребовал, чтоб ему указали, куда покойный
отец прятал деньги. Но никто ничего не отвечал. Даже те, которые нимало не сомневались, что стариковы деньги
перешли к Улите, не указали на нее. Тогда обшарили весь дом и все сундуки и дворовых людей, даже навоз на конном дворе перерыли, но денег не нашли, кроме двухсот рублей, которые старик отложил в особый пакет с надписью: «На помин души».
Всему вы скажите прости,
Что вам дано
отцом,
Что по наследству
перейтиДолжно бы
к вам потом!
Таким образом, доля самодурства Брускова
переходит и
к жене его, хоть на словах только, — и Андрюша, при всей своей любви
к знанию и при всех природных способностях, должен вырасти неучем, для того чтобы сохранить уважение
к отцу и матери.
Отец Акакий уже знал, в чем дело, и опять не знал, что посоветовать. Конечно, воротить Феню можно, но
к чему это поведет: сегодня воротили, а завтра она убежит. Не лучше ли пока ее оставить и подействовать на мужа: может, он
перейдет из-за жены в православие.
Понимаю, что вам может иногда приходить на сердце желание не обременять
отца и братьев необходимыми на вас издержками…», но «от нас всегда зависит много уменьшить наши издержки», — поучает своего корреспондента И. Д. Якушкин и
переходит к моральной стороне вопроса: «Во всяком положении есть для человека особенное назначение, и в нашем, кажется, оно состоит в том, чтобы сколько возможно менее хлопотать о самих себе.
Собственные дела Лизы шли очень худо: всегдашние плохие лады в семье Бахаревых, по возвращении их в Москву от Богатыревых, сменились сплошным разладом. Первый повод
к этому разладу подала Лиза, не перебиравшаяся из Богородицкого до самого приезда своей семьи в Москву. Это очень не понравилось
отцу и матери, которые ожидали встретить ее дома. Пошли упреки с одной стороны, резкие ответы с другой, и кончилось тем, что Лиза, наконец, объявила желание вовсе не
переходить домой и жить отдельно.
Еще полный новых и приятных впечатлений, я вдруг
перешел опять
к новым если не так приятным, зато не менее любопытным впечатлениям:
отец привел меня на мельницу, о которой я не имел никакого понятия.
И Павел в самом деле искренно думал, что он совершил против
отца страшнейшие злодеяния, и затем он снова
перешел к прежней своей мысли почтить память старика серьезно добрым делом.
Прошло десять лет терзаний двух влюбленных людей. Умер
отец, и зимовник
перешел к дочери. Только тогда, перестрадав десять лет, молодые поженились, и в память пережитых страданий Иван Николаевич Подкопаев, ставший владельцем зимовника, переменил прежнее тавро.
Отец Василий одобрил эту мысль и
перешел потом
к более отвлеченному разговору.
За ужином Термосесов, оставив дам, подступил поближе
к мужчинам и выпил со всеми. И выпил как должно, изрядно, но не охмелел, и тут же внезапно сблизился с Ахиллой, с Дарьяновым и с
отцом Захарией. Он заговаривал не раз и с Туберозовым, но старик не очень поддавался на сближение. Зато Ахилла после часовой или получасовой беседы, ко всеобщему для присутствующих удивлению, неожиданно
перешел с Термосесовым на «ты», жал ему руку, целовал его толстую губу и даже сделал из его фамилии кличку.
— Я написал ему, что чалму я носил, но не для Шамиля, а для спасения души, что
к Шамилю я
перейти не хочу и не могу, потому что через него убиты мои
отец, братья и родственники, но что и
к русским не могу выйти, потому что меня обесчестили. В Хунзахе, когда я был связан, один негодяй на…л на меня. И я не могу выйти
к вам, пока человек этот не будет убит. А главное, боюсь обманщика Ахмет-Хана. Тогда генерал прислал мне это письмо, — сказал Хаджи-Мурат, подавая Лорис-Меликову другую пожелтевшую бумажку.
Берсенев долго говорил с Еленой о своем
отце. Неловкость, которую он чувствовал в ее присутствии, исчезла, и пришепетывал он не так сильно. Разговор
перешел к университету.
Войницкий. Постой. Очевидно, до сих пор у меня не было ни капли здравого смысла. До сих пор я имел глупость думать, что это имение принадлежит Соне. Мой покойный
отец купил это имение в приданое для моей сестры. До сих пор я был наивен, понимал законы не по-турецки и думал, что имение от сестры
перешло к Соне.
Ваня Семилетов нашел нам квартиры дешевые, удобные, а кто хотел — и с харчами. Сам он жил у
отца Белова, которого и взял портным в театр. Некоторые актеры встали на квартиры
к местным жителям, любителям драматического искусства. В Тамбов приехали Казаковы и Львов-Дитю. Григорий Иванович был у больной дочери. Его роли
перешли к Львову, и он в день открытия играл Городничего в «Ревизоре».
Мой
отец брал взятки и воображал, что это дают ему из уважения
к его душевным качествам; гимназисты, чтобы
переходить из класса в класс, поступали на хлеба
к своим учителям, и эти брали с них большие деньги; жена воинского начальника во время набора брала с рекрутов и даже позволяла угощать себя и раз в церкви никак не могла подняться с колен, так как была пьяна; во время набора брали и врачи, а городовой врач и ветеринар обложили налогом мясные лавки и трактиры; в уездном училище торговали свидетельствами, дававшими льготу по третьему разряду; благочинные брали с подчиненных причтов и церковных старост; в городской, мещанской, во врачебной и во всех прочих управах каждому просителю кричали вослед: «Благодарить надо!» — и проситель возвращался, чтобы дать 30–40 копеек.
Бабушка не могла уехать из Петербурга в Протозаново так скоро, как она хотела, — ее удержала болезнь детей.
Отец мой, стоя на крыльце при проводах Функендорфов, простудился и заболел корью, которая от него
перешла к дяде Якову. Это продержало княгиню в Петербурге около месяца. В течение этого времени она не получала здесь от дочери ни одного известия, потому что письма по уговору должны были посылаться в Протозаново. Как только дети выздоровели, княгиня,
к величайшему своему удовольствию, тотчас же уехала.
Понятно, что тип чусовского сплавщика вырабатывался в течение многих поколений, путем самой упорной борьбы с бешеной горной рекой, причем ремесло сплавщика
переходило вместе с кровью от
отца к сыну. Обыкновенно выучка начинается с детства, так что будущий сплавщик органически срастается со всеми подробностями тех опасностей, с какими ему придется впоследствии бороться. Таким образом, бурная река, барка и сплавщик являются только отдельными моментами одного живого целого, одной комбинации.
Согласно обычаю предоставлять меньшим членам семейства главную усадьбу, Клейменово, по смерти Петра Афанасьевича,
перешло к меньшому его сыну Василию Петровичу, тогда как старшему Небфиту Петровичу досталась «Добрая Вода», где последний, выстроив дом и женившись на Анне Ивановне Прянишниковой, стал
отцом трех сыновей: Афанасия, Петра И Ивана, и трех дочерей: Прасковьи, Любови и Анны.
В настоящий приезд внимание наше друг
к другу скоро
перешло во взаимное влечение/ Понятно, что в присутствии
отца и матери мы за обеденным или чайным столом старались сохранять полное равнодушие. Но стоило одному из нас случайно поднять взор, чтобы встретить взгляд другого. Невольные маневры эти, вероятно, стали кидаться в глаза посторонним, так как однажды мать сделала мне наедине по этому поводу замечание.
Ребенка Катерины Львовны отдали на воспитание старушке, сестре Бориса Тимофеича, так как, считаясь законным сыном убитого мужа преступницы, младенец оставался единственным наследником всего теперь Измайловского состояния. Катерина Львовна была этим очень довольна и отдала дитя весьма равнодушно. Любовь ее
к отцу, как любовь многих слишком страстных женщин, не
переходила никакою своею частию на ребенка.
Но при всем том полковник далеко превосходил их в выносливости и однажды до того их спутал, что
отец протоиереи,
перейдя от карточного стола
к совершению утреннего служения, не вовремя позабылся и, вместо положенного возгласа: «яко твое царство», — возгласил причетнику: «пасс!»
Уж мы разлучены!
Да, Христиан! Иль мнишь ты, не должна я
Мою любовь из сердца вырвать вон?
Когда
отца кругом теснят враги,
Друзья ж бегут — ты также
переходишьК его врагам!
Оттого-то ее размышления прямо отражались на ее сердечном расположении: от обожания
отца она
перешла к страстной привязанности
к матери, в которой она стала видеть существо притесненное, страдающее.
Так рассказывал ангел, расправляя белоснежные перышки, и ждал великой похвалы за свою чистоту и мудрую осторожность. А вместо того великим и страшным гневом разгневался
Отец и предал чистоплотного ненарушимому и вечному проклятию. Когда затихли громы слов Его и молнии очей смягчили мало-помалу свой ужасающий блеск,
перешел Всеблагий
к тихой речи и сказал...
Злоба
к отцу перешла на сына. Чуть ли еще не сильнее была.
От золотоокого родился сын, отличавшийся от
отца только тем, что не имел золотых глаз…уродство
перешло и
к нему; внук имел золотые глаза и то же уродство.
Войницкий. Постой… Очевидно, до сих пор у меня не было ни капли здравого смысла. До сих пор я имел глупость думать, что это имение принадлежит Соне. Мой покойный
отец купил это имение в приданое для моей сестры. До сих пор я был наивен, понимал законы не по-турецки и думал, что именье от сестры
перешло к Соне.
Выйдя из дому, я обрывом спустилась
к Куре,
перешла мост и, взобравшись на гору с противоположного берега, оглянулась назад. Весь Гори был как на ладони. Вот наш дом, вот сад, вот старый густолиственный каштан под окном
отца… старый каштан, посаженный еще при дедушке… Там за его ветвями спит он, мой папа, добрый, любимый… Он спит и не подозревает, что задумала его злая потара сакварела…
Сорбонна была настолько еще в тисках старых традиций, что в ней не было даже особой кафедры старого французского языка. И эту кафедру, заведенную опять-таки в College de France, занимал ученый, в те годы уже знаменитый специалист Paulin Paris,
отец Гастона,
к которому
перешла потом кафедра
отца. У него впоследствии учились многие наши филологи и лингвисты. Именами вообще College de France щеголял сравнительно с древней Сорбонной.
В Ницце годами водил я знакомство с А.Л.Эльсницем, уроженцем Москвы, тамошним студентом, который из-за какой-то истории во время волнений скрылся за границу, стал учиться медицине в Швейцарии и Франции, приобрел степень доктора и, уже женатый на русской и
отцом семейства, устроился прочно в Ницце, где
к нему
перешла и практика доктора Якоби.
Это был один из членов обширной семьи местных купцов.
Отец его — кажется, еще державшийся старообрядчества — был в делах с известным когда-то книгопродавцем и издателем Ольхиным как бумажный фабрикант, а
к Ольхину, если не ошибаюсь,
перешли дела Смирдина и собственность"Библиотеки для чтения", основанной когда-то домом Смирдина, под редакцией Сенковского — "барона Брамбеуса".
По смерти
отца эта дружеская доверенность
перешла нераздельно в наследство
к матери.
Ребенок бросился
к ногам
отца, а затем
перешел на грудь рыдающей матери. Будущность сына была решена.
Он состоял на службе еще у
отца Эдуарда, но далеко не жаловал сына — этого пьяницу и обжору, как, конечно за глаза, он честил бывшего своего господина, а потому с удовольствием
перешел на службу в замок Гельмст, где все дышало довольством и богатством, тогда как в замке Вальден приходилось часто класть зубы на полку вместе с своим господином с той разницей, что последний раньше уже пристроился
к хлебосолу фон-Ферзену.
Под разными предлогами, которые сводились
к желанию
отца видеть около себя дочь после давней с ней разлуки, Наташа через некоторое время
перешла в родительский дом.
Он состоял на службе еще у
отца Эдуарда, но далеко не жаловал сына — этого пьяницу и обжору, как, конечно, за глаза, он честил бывшего своего господина, а потому с удовольствием
перешел на службу в замок Гельмст, где все дышало довольством и богатством, тогда как в замке Вальден приходилось часто класть зубы на полку вместе со своим господином, с той разницей, что последний раньше уже пристроился
к хлебосолу фон Ферзен.
«О, ох! — опять застонал он, и, остановившись, закурил папиросу, и хотел думать о другом, как он
перешлет ей деньги, не допустив ее до себя, но опять встало воспоминание о том, как она уже недавно — ей было уже больше двадцати лет — затеяла какой-то роман с четырнадцатилетним мальчиком, пажем, гостившим у них в деревне, как она довела мальчика до сумасшествия, как он разливался-плакал, и как она серьезно, холодно и даже грубо отвечала
отцу, когда он, чтобы прекратить этот глупый роман, велел мальчику уехать; и как с тех пор у него и прежде довольно холодные отношения
к дочери стали совсем холодными и с ее стороны.